Исколесив Сумскую область, мы устремились на запад – за Днепр и Припять. Заснеженные военные дороги в морозном декабре 1942 года привели нас в саму глушь Полесья. 
Люди здесь приветливые, готовые поделиться с нами последним куском хлеба. Помогают распрячь коней, ведут их в сараи, поят, кормят. 
Вдруг скрипнула дверь соседней комнаты. Все повернули головы на этот звук и замерли – перед нами стояла русалка – высокая, стройная, с длинными волосами, закрывающими ее лицо и падающими на плечи, вся в белом. На фоне черного дверного проема она казалась приведением.
Утром Ганя вместе с Натой вышла из той же комнаты, что и вчера. Одетая в темную свитку, старый выцветший материнский платок и почерневшие от грязи лапти и онучи, она совсем не походила на поразившую нас всех русалку, которую мы видели вчера. Узнать ее можно было только по белым локонам, выбивавшимся из под платка, да по глазам-василькам.
- Пошли в штаб, - кивнула мне Ната.
Подучив малость Ганю всяким разведывательным премудростям. Вершигора – заместитель Ковпака по разведке – зачислил ее в свой штаб. 
Как раз в это время в штабе Ковпака затевалась новая боевая операция: удар по городу Сарны – большой узловой станции, расположенной на юго-запад от нашей стоянки. Здесь пересекались железнодорожные магистрали, идущие с запада на восток и с севера на юг. Разгромить такую важную для врага узловую станцию, на которой сходились все железные и шоссейные дороги, - это значило оказать весьма существенную помощь Красной Армии.
Я тогда работал в штабе Ковпака. Видел, что Дед уже несколько дней ходит задумавшись. Слышал, как он предлагал Рудневу, Базыме и Вершигоре «раздавить этого сарненского паука».
Но обстановка была неясной. Высылаемые Ковпаком разведки боем ничего более или менее точного не приносили. Тогда у Вершигоры возникла идея: послать в Сарны Ганю Бондарчук.
Вызвал ее в штаб. «В Сарнах была?» - «Нет. А что там надо разведать?» - «Все. Немецкий гарнизон, количество войск, вооружение, характер укреплений… Согласна?» - «Согласна. Только мне кое-что надо». – «Что именно?» - «Побольше продуктов: хлеба, сала и еще спирту литра три». – «Спирта не будет, а самогонку дадим», - сказал Вершигора.
Сложила все это Ганя в мешок, с помощью веревки сделав из него что-то наподобие рюкзака. Я помог ей вскинуть довольно тяжелую ношу на спину, подал узловатую палку, и Ганя, сопровождаемая до ворот самим Ковпаком, ушла.
Ковпак с какой-то необычной для командира грустью смотрел ей в след, пока она не скрылась за поворотом. 
Ганя вернулась на четвертый день, да еще и не одна – языка привела. А если точнее, он сам к ней пристал…

Двое суток Ганя бродила по городу Сарны, запруженному немецкими войсками. Побывала она и на базаре. Кое-что продала, поговорила с людьми. Вместе с торговками побрела на железнодорожную станцию, рассмотрела там все, что ее интересовало. Переночевала у одной из случайных знакомых.

На следующий день она прошлась по городу. Везде было полно немцев, танки, орудия, дзоты – город сильно укреплен. Ганя все подмечала. Обошлось без особых приключений. Только за городом ее окликнул часовой заставы, пришлось сунуть ему бутылку самогона и кусок сала – откупилась, пропустил. 
- А за городом меня, -рассказывала Ганя, - догнал вот этот. Я убегаю, а он за мной. Уже сил нет никаких. Хотела гранату в него бросить, не знаю, как и сдержалась. А он все кричит: «Девочка, девочка, почекай!», «Гитлер капут, Гитлер капут!» Падает на колени, плачет, просит. Жалко мне его стало, товарищ командир, вот и привела. Может, неправильно поступила?

- Молодец, что языка привела, - похвалил Вершигора. – Пошли, я доложу Ковпаку.
Из книги Тутученко С.П. "ДВЕНАДЦАТЬ БЕРЕЗОК"